Неточные совпадения
Покуда Тимофеевна
С хозяйством управлялася,
Крестьяне место знатное
Избрали
за избой:
Тут рига, конопляники,
Два стога здоровенные,
Богатый огород.
И дуб тут рос — дубов краса.
Под ним
присели странники:
«Эй, скатерть самобраная,
Попотчуй мужиков».
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто
за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок в галстук,
присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла.
По праздникам его иногда видели в трактире, но он никогда не
присаживался, а торопливо выпивал
за стойкой стакан водки и уходил, коротко бросая по сторонам: «да», «нет», «здравствуйте», «прощай», «помаленьку» — на все обращения и кивки соседей.
— Лексей, подь-ка сюда, — позвал старик. С ларя бесшумно соскочил на пол кудрявый,
присел на корточки, дернул Клима Ивановича
за ногу и, прихватив брюки, заставил его подпрыгнуть.
Они ушли, а Анисья, добежав до первого перекрестка,
присела за плетень, в канаве, и ждала, что будет.
Один смотрит, подняв брови, как матросы, купаясь, один
за другим бросаются с русленей прямо в море и на несколько мгновений исчезают в воде; другой
присел над люком и не сводит глаз с того, что делается в кают-компании; третий, сидя на стуле, уставил глаза в пушку и не может от старости свести губ.
Вдруг люди все бросились бежать от камней в разные стороны и каждый
присел неподалеку, кто
за пень, кто
за камень, и смотрели оттуда, что будет.
В этот момент в первом ряду кресел взвился белый дымок, и звонко грянул выстрел. Катерина Ивановна, схватившись одной рукой
за левый бок, жалко
присела у самой суфлерской будки, напрасно стараясь сохранить равновесие при помощи свободной руки. В первых рядах кресел происходила страшная суматоха: несколько человек крепко держали какого-то молодого человека
за руки и
за плечи, хотя он и не думал вырываться.
Около второго распадка я
присел отдохнуть, а Дерсу стал переобуваться. Вдруг до нас донеслись какие-то странные звуки, похожие не то на вой, не то на визг, не то на ворчание. Дерсу придержал меня
за рукав, прислушался и сказал...
Сначала его никто не слушал, потом притих один спорщик,
за ним другой, третий, и скоро на таборе совсем стало тихо. Дерсу пел что-то печальное, точно он вспомнил родное прошлое и жаловался на судьбу. Песнь его была монотонная, но в ней было что-то такое, что затрагивало самые чувствительные струны души и будило хорошие чувства. Я
присел на камень и слушал его грустную песню. «Поселись там, где поют; кто поет, тот худо не думает», — вспомнилась мне старинная швейцарская пословица.
Я
присел на могилу в ожидании Ермолая. Владимир отошел, для приличия, несколько в сторону и тоже сел. Сучок продолжал стоять на месте, повеся голову и сложив, по старой привычке, руки
за спиной.
Он достал из-за пояса топор,
присел на пол и начал колоть лучину.
Заря уже занялась, когда он возвратился домой. Образа человеческого не было на нем, грязь покрывала все платье, лицо приняло дикий и страшный вид, угрюмо и тупо глядели глаза. Сиплым шепотом прогнал он от себя Перфишку и заперся в своей комнате. Он едва держался на ногах от усталости, но он не лег в постель, а
присел на стул у двери и схватился
за голову.
Один было смельчак запел, да и
присел тотчас к земле,
за других спрятался…
— Ладно, — поощряет дедушка, — выучишься — хорошо будешь петь. Вот я смолоду одного архиерейского певчего знал — так он эту же самую песню пел… ну, пел! Начнет тихо-тихо, точно
за две версты, а потом шибче да шибче — и вдруг октавой как раскатится, так даже
присядут все.
Присевши на сук, возле самого окна, уцепился он рукою
за дерево и глядит: в комнате и свечи нет, а светит.
Потом она зарыдала, начала причитать, и старик вежливо вывел ее из комнаты. Галактион
присел к письменному столу и схватился
за голову. У него все ходило ходенем перед глазами, точно шатался весь дом. Старик вернулся, обошел его неслышными шагами и сел напротив…
Нянька Евгенья,
присев на корточки, вставляла в руку Ивана тонкую свечу; Иван не держал ее, свеча падала, кисточка огня тонула в крови; нянька, подняв ее, отирала концом запона и снова пыталась укрепить в беспокойных пальцах. В кухне плавал качающий шёпот; он, как ветер, толкал меня с порога, но я крепко держался
за скобу двери.
—
За костоправкой я послал, — ты потерпи! — сказал дед,
присаживаясь к ней на постель. — Изведут нас с тобою, мать; раньше сроку изведут!
Присев на задние ноги, то есть сложив их на сгибе, упершись в какое-нибудь твердое основание, заяц имеет способность с такою быстротою и силою разогнуть их, что буквально бросает па воздух все свое тело; едва обопрется он о землю передними лапками, как уже задние, далеко перепрыгнув
за передние, дают опять такой же толчок, и бег зайца кажется одною линией, вытянутою в воздухе.
— И еще как, дедушка… А перед самым концом как будто стишала и поманила к себе, чтобы я около нее
присел. Ну, я, значит, сел… Взяла она меня
за руку, поглядела этак долго-долго на меня и заплакала. «Что ты, — говорю, — Окся: даст Бог, поправишься…» — «Я, — грит, — не о том, Матюшка. А тебя мне жаль…» Вон она какая была, Окся-то. Получше в десять раз другого умного понимала…
Наташка, завидевшая сердитого деда в окно, спряталась куда-то, как мышь. Да и сама баушка Лукерья трухнула: ничего худого не сделала, а страшно. «Пожалуй,
за дочерей пришел отчитывать», — мелькнуло у ней в голове. По дороге она даже подумала, какой ответ дать. Родион Потапыч зашел в избу, помолился в передний угол и
присел на лавку.
К особенностям Груздева принадлежала феноменальная память. На трех заводах он почти каждого знал в лицо и мог назвать по имени и отчеству, а в своих десяти кабаках вел счеты на память, без всяких книг. Так было и теперь.
Присел к стойке, взял счеты в руки и пошел пощелкивать, а Рачителиха тоже на память отсчитывалась
за две недели своей торговли. Разница вышла в двух полуштофах.
Полуэхт посмотрел на Никитича и
присел на скамеечку, рядом с Сидором Карпычем, который все следил
за горевшею лучиной и падавшими от нее красными искрами.
Только по вечерам, когда после трудового дня на покосах разливалась песня, Татьяна
присаживалась к огоньку и горько плакала, — чужая радость хватала ее
за живое.
В походе
за Байкалом [При переходе из Читы в Петровское.] я ни разу не
присел на повозку.
За полночь уже, с шапкою в руке, дьякон, проходя мимо фортепьяно, не вытерпел, еще
присел и запел, сам себе аккомпанируя...
Перепела засуетились, увидя над собою вольное небо вместо грязной холщовой покрышки, жались друг к другу,
приседали на ножках и один
за другим быстро поднимались на воздух.
Абрамовна не пошла на указанный ей парадный подъезд, а отыскала черную лестницу и позвонила в дверь в третьем этаже. Старуха сказала девушке свое имя и
присела на стульце, но не успела она вздохнуть, как
за дверью ей послышался радостный восклик Женни, и в ту же минуту она почувствовала на своих щеках теплый поцелуй Вязмитиновой.
— Знаете, какую новость я вам могу сообщить? — спросила она Вязмитинова, когда тот
присел за ее столиком, и, не дождавшись его ответа, тотчас же добавила: — Сегодня к нам Лиза будет.
Наконец, далеко
за полночь, тоска его одолела: он встал, отыскал впотьмах свою трубку с черешневым чубуком, раскурил ее и, тяжело вздохнув старою грудью, в одном белье
присел в ногах у Гловацкого.
Держась рукой
за воображаемую цепочку и в то же время оскаливаясь,
приседая, как мартышка, часто моргая веками и почесывая себе то зад, то волосы на голове, он пел гнусавым, однотонным и печальным голосом, коверкая слова...
Мари входила уже на лестницу дома, держа сына
за руку; она заметно была сильно встревожена. Катишь, дожидавшаяся ее на верхней ступени, модно
присела перед ней.
Василий
присел на корточки, заглядывая в корчагу, и в то же время
за пазухой у него очутилась пачка листовок.
Покатился мальчик наземь, тут закричали, обомлел он, вскочил и бежать-бежать, и вдруг забежал сам не знает куда, в подворотню, на чужой двор, — и
присел за дровами: «Тут не сыщут, да и темно».
В обыкновенное время
присел бы
за стол и в одно мгновение его разрешил.
Мистрисс Нетльбет в свою очередь тоже встала из-за самовара и, жеманно
присев, проговорила поздравительное приветствие князю и представила ему в подарок что-то свернутое… кажется, связанные собственными ее руками шелковые карпетки.
— Раненого отводили, ваше благородие, да отдохнуть
присели, — отвечал один из них, пряча
за спину трубку и снимая шапку.
— Где жив, когда я вам говорю, я сам подходил и видел, — сказал прапорщик. — Помилуйте! только бы своих уносить. Вон стерва! ядрами теперь стал пускать, — прибавил он, присядая. Михайлов тоже
присел и схватился
за голову, которая от движенья ужасно заболела у него.
Он тряхнул головою, вскочил с кресла, раза два прошелся по комнате,
присел к письменному столу и, выдвигая один ящик
за другим, стал рыться в своих бумагах, в старых, большею частью женских, письмах.
Зиночка садится на стуле в галерее,
за колоннами. Юнкер только что собирается со страхом и надеждой в душе
присесть возле нее, как она тотчас же подымается.
— Я именно, — пробормотал он, уже польщенный ловкою лестью Варвары Петровны, — я именно собираюсь теперь
присесть за мои «Рассказы из испанской истории»…
— А может быть, и мороз; мы загадываем про оттепель — а Бог возьмет да морозцу пошлет! — возразил Иудушка, хлопотливо и даже почти весело
присаживаясь к чайному столу,
за которым на сей раз хозяйничал лакей Прохор.
По временам в ушах его раздавался звук полновесного удара: это кучер Архипушка всей пятерней дал раза Евпраксеюшке, гоняясь
за нею в горелках (и она не рассердилась, а только
присела слегка); по временам до него доносился разговор...
Саша прошел
за угол, к забору, с улицы, остановился под липой и, выкатив глаза, поглядел в мутные окна соседнего дома.
Присел на корточки, разгреб руками кучу листьев, — обнаружился толстый корень и около него два кирпича, глубоко вдавленные в землю. Он приподнял их — под ними оказался кусок кровельного железа, под железом — квадратная дощечка, наконец предо мною открылась большая дыра, уходя под корень.
Он послал меня в город
за полицией, а сам
присел на край ямы, опустив в нее ноги, зябко кутаясь в потертое пальто. Известив о самоубийстве городового, я быстро прибежал назад, но
за это время октавист допил водку покойника и встретил меня, размахивая пустой бутылкой.
И все более удивляла меня бабушка, я привык считать ее существом высшим всех людей, самым добрым и мудрым на земле, а она неустанно укрепляла это убеждение. Как-то вечером, набрав белых грибов, мы, по дороге домой, вышли на опушку леса; бабушка
присела отдохнуть, а я зашел
за деревья — нет ли еще гриба?
Выпроводив
за свой порог еретичествующего Данилку, протоиерей опять чинно
присел, молча докушал свой чай и только, когда все это было обстоятельно покончено, сказал дьякону Ахилле...
В зале Передонов
присел на корточки перед печкою, свалил книги на железный лист, — и Володин сделал то же, — и принялся с усилием запихивать книгу
за книгою в неширокое отверстие. Володин сидел на корточках рядом с ним, немного позади, и подавал ему книги, сохраняя глубокомысленное и понимающее выражение на своем бараньем лице с выпяченными из важности губами и склоненным от избытка понимания крутым лбом. Варвара заглядывала на них через дверь. Со смехом сказала она...
В углу около изразцовой печи отворилась маленькая дверь, в комнату высунулась тёмная рука, дрожа, она нащупала край лежанки, вцепилась в него, и,
приседая, бесшумно выплыл Хряпов, похожий на нетопыря, в сером халате с чёрными кистями. Приставив одну руку щитком ко лбу, другою торопливо цапаясь
за углы шкафов и спинки стульев, вытянув жилистую шею, открыв чёрный рот и сверкая клыками, он, качаясь, двигался по комнате и говорил неизменившимся ехидно-сладким, холодным говорком...